С вашего позволения, в третий раз за три дня я чувствую потребность кое-что сказать.

Наконец-то мы добились, что они показали то, чего не хотели показывать. Но наверняка им было стыдно показывать это; сегодня у них не было иного выхода, и решение, принятое ими вчера, вполне понятно, потому что этот диалог и эти вопросы, которые задают ребенку, - действительно отвратительное и гнусное зрелище. Но это я оставляю вам - специалистам в данной области.

Видите ли, сегодня решающий день. Происходило много чего, и все еще не закончено; даже в этот момент сотрудники СИН все еще беседуют взаперти с адвокатами майамских родственников и с родственниками и, насколько известно, пока ничего не решено. Вся логика - это я сказал вчера - говорит за то, что они согласятся, они должны согласиться. Это же самое говорит и адвокат Пертьерра. Но поскольку там царит атмосфера истерии и безумия, ничего не известно до тех пор, пока не будет сообщено, о чем же они там говорили.

Однако есть нечто очень важное. Посмотрите, у них уже не остается ничего, только единственный маленький демагогический довод: дескать, отец не тревожится о ребенке. И они говорят об этом так спокойно, как будто отцу не грозят в Майами тысячи опасностей. Они полностью забывают о том, что произошло с бабушками; забывают о том, что там даже полиция и мэры не подчиняются федеральным властям.

Поездка Хуана Мигеля на территорию мафии требовала бы, по меньшей мере, чтобы его охранял батальон воздушнодесантной дивизии. Но речь не об этом.

Хуан Мигель не боится, он никогда ничего не боялся. Я говорю это, потому что хорошо его знаю. Они готовили другую ловушку: они стремились прибегнуть к любой процедуре и уже сказали об этом, так же, как хотели представить или вызвать ребенка на заседание сенатского комитета, чтобы он сделал там заявление. Это единственная колоссальная глупость, которой они не сделали, и как только они это сделают, человек там уже не может решать, вернуться ему или нет, потому что с момента, когда его вызывают, он должен подчиниться, и является преступлением не прийти на заседание или вернуться на Кубу без разрешения комитета.

Но Хуан Мигель не боится и этого, как не боялись бабушки. Бабушки даже были готовы явиться на заседание и сказать там все, что следует сказать членам этого комитета, способным на такие жестокости, произвол и дикости. Итак, никто не боится. Дело в том, что до сих пор не делалось того, что бы им хотелось. Так вот, об этом я буду говорить сегодня.

Пока шел круглый стол, я слушал, писал, посылал Карлоса Валенсьягу связываться по телефону с разными товарищами и особенно с Хуаном Мигелем, и я сам в первый раз с тех пор, как нахожусь здесь, встал и поговорил по телефону с Хуаном Мигелем, перед тем как принять решение попросить сегодня вечером несколько минут для выступления. Я не буду говорить долго, мое выступление короткое, оно у меня написано.

Мафия и крайне правые в Соединенных Штатах выпустили на арену всех хищников. Заволновались майамские мэры, находящиеся на службе мафии, - говорят о многих мэрах, но все они из одного и того же района города. Законодатели, отстаивающие их интересы - интересы мафии, - взбудоражились и зашевелились, оказывая предельное давление, выискивая внесудебные меры, стараясь посредством какого-либо решения или договора вывести вопрос за пределы судебной процедуры, которая уже сама по себе незаконна, потому что суды Соединенных Штатов не компетентны выносить решение по этой проблеме, и даже так вы видите, что происходит.

Уже давно мы, договорившись с Хуаном Мигелем и дедушками и бабушками Элиана, предусмотрели возможность поездки отца в Соединенные Штаты и ждали, когда наступит нужный час и минута сделать это и в какой форме, каким способом и с какими гарантиями, чтобы обезопасить его от любой подлой ловушки.

Во время заседания этого круглого стола я находился в постоянном контакте с Хуаном Мигелем и его семьей, и мы договорились прямо сегодня, поскольку нам показалось, что настал нужный час и минута, сообщить следующее:

Хуан Мигель Гонсалес, отец Элиана, готов немедленно поехать в Соединенные Штаты, чтобы взять на себя заботу о своем сыне Элиане в качестве отца ребенка, признанного СИН и судьей Муром, в сопровождении необходимых, по мнению медиков, психиатров и психологов, лиц, чтобы не теряя ни минуты приступить к реабилитации и реадаптации ребенка к его семейному и школьному окружению, пока идет процесс апелляции в апелляционном суде Атланты, потому что теперь говорят, что этот процесс длится по меньшей мере полтора месяца, и именно это обсуждает СИН с родственниками и их адвокатами, требуя от этих господ, чтобы они обязались, когда суд вынесет решение, выполнить то, что из него проистечет. И даже этого они не хотят сделать, они сопротивляются до последней минуты. Поэтому речь идет о поездке, чтобы получить ребенка назад в ожидании результата этого процесса.

Вчера также говорилось о том, как решить проблему разлучения ребенка с его подставной матерью, кто примет его, как вновь вернуть его в его среду. Так вот, у нас есть превосходная формула для возвращения ребенка в его среду, я бы сказал, оптимальная формула, это может оценить наше население, услышав диалоги Элиана с отцом в последние дни, услышав, как ребенок, несмотря на такое страшное давление, еще реагирует и способен вести разговоры с отцом, говорить о братике, о двоюродном брате и обо всех этих вещах, причем гораздо более спонтанно, чем в этой ужасной форме, в какой, как мы видели, он говорил на экранах: "Слушайте, пусть он скажет, хочет ли он ехать на Кубу и предпочитает ли ехать туда или чтобы отец приехал сюда". Ребенок занимался другим, но наконец ему надоело, и он сказал: "Ну ладно, хватит, не задавайте мне больше вопросов", это позволяет надеяться, что действительно ребенок может оправиться, особенно если действовать быстро, и во имя этой цели мы делаем сегодня данное заявление.

С ним - то есть с Хуаном Мигелем - поедут его жена, маленький братик Элиана - ему шесть месяцев, Элиан говорит о нем с большой любовью, он очень любил малыша, хотя, когда он уехал, тому было едва лишь три месяца; и кстати, этот шестимесячный малыш очень смышленый. Поедут также двоюродный брат Элиана, которого тот очень любит, 12 детей из первого класса его школы, из его класса, из числа тех, с кем он был особенно близок, среди них, разумеется, его товарищ по парте Хансер, его учительница первого класса, известная нашему народу, эта учительница, которая плакала в первые дни от этой трагедии и от боли, потеряв своего ученика и видя, как печалятся остальные его одноклассники; поедет также его учительница подготовительного класса - которая учила его целый год и знает его очень хорошо, - детский врач, всегда следившая за его здоровьем, группа психиатров, психологов, врачей-педиатров и врачей других специальностей, а также консультант - знаток законов и политики Соединенных Штатов.

Наша задача - не только сохранить здоровье ребенка, который, как вы утверждали, нуждается в срочном лечении, но и возобновить учебный год, чтобы он смог перейти во второй класс.

Теперь они держат его дома взаперти, с учителем, который приходит его учить, и, по сообщениям, там стоит адский шум. Прямо сегодня он жаловался отцу, что там останавливаются машины, шумят, сигналят; в этот момент там наверное настоящий ад. Он даже в школу не ходит.

Мы предлагаем отвезти туда его класс, с его товарищами, его учительницей, с самыми видными специалистами, чтобы лечить его. Неизвестно, кто там его лечит.

Хуан Мигель, его жена, его младший сын и дети будут жить в резиденции главы нашего Отдела интересов в Вашингтоне Фернандо Ремиреса де Эстеноса. Остается только согласовать все с адвокатом Грегори Крэгом, с которым мы находимся в контакте. Крэг каждый день говорит с Хуаном Мигелем и с товарищем Аларконом, поскольку, когда с этим блестящим американским адвокатом договорились относительно функций, которые он будет выполнять, Крэг поставил вопрос о том, чтобы Аларкон проанализировал с ним, с технической точки зрения, меры, которые следует принять с согласия Хуана Мигеля. Адвокат, Хуан Мигель и Аларкон разговаривают каждый день. Часто приходится рассматривать юридические вопросы, в которых Хуан Мигель не очень разбирается, и Аларкон помогает ему.

Иначе говоря, сейчас предстоит окончательно согласовать с ним вопрос о поездке, потому что об этом уже говорили, и конечно, будут запрошены соответствующие визы у правительства Соединенных Штатов, как только Крэг достигнет соответствующих договоренностей.

Сейчас, чтобы выехать, надо только быть уверенными в том, что американские власти готовы передать ребенка на попечение отца или приложить максимальные усилия, чтобы передать ребенка на его попечение. В последнем случае все поедут, когда дождутся результата этих шагов, поскольку это, конечно, требует особых усилий.

Но вот пример того, как можно решить проблему, то есть создать оптимальные условия, чтобы ребенок смог вернуться в свое окружение. Иначе говоря, мы предлагаем перенести город Карденас в Вашингтон, конечно, символически, направив людей, с которыми ребенок общался в подготовительном и в первом классе вплоть до момента, когда его вырвали из этой среды, я бы сказал, что даже парты можно погрузить в самолет, можно погрузить знаменитую парту Хансера и Элиана, выгрузить там и отвезти в резиденцию.

Мы спрашивали у Ремиреса, какая у него резиденция, и конечно, там есть все необходимое место, площадь внизу, где есть зал заседаний. Там можно сделать класс, и в доме можно создать все условия, чтобы врачи выполняли свою работу. Не скажу, что все поместятся в резиденции Ремиреса, но есть другие товарищи, которые живут поблизости; так что им придется немного потесниться, но есть место всем для упорядоченной работы и для проживания семьи, детей, для всего необходимого, чтобы там постоянно был какой-то врач, какая-то медицинская сестра; словом, созданы все условия, чтобы осуществлялось медицинское обслуживание и действовала школа.

То будет маленькая школа, маленькая больница. Если дело продлится месяц, полтора месяца, два месяца - а, это будут оптимальные условия, и я спрашиваю себя, может ли кто-нибудь возражать против такой возможности.

Кажется, есть такое выражение: если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Это прекрасные, идеальные условия, которых никогда не смогут создать ребенку в том доме, в окружении негодяев, посреди суеты, камер и всех этих безобразий, свидетелями которых мы были сегодня.

Не могу сказать, как удачно, что мы увидели все это.

Эта формула явится нашим вкладом в то, чтобы покончить с хаосом, потому что мы убеждаемся, что все это хаос, преступление среди бела дня, пытка среди бела дня, и однако можно создать оптимальные, идеальные условия, чтобы позаботиться о ребенке. Конечно, дети не будут находиться там в заключении, и ни Хуан Мигель, и ни родные. Нет. Мы надеемся, что с визой они также получат разрешение посетить кое-какие места в Вашингтоне. Там есть интересные места, Капитолий - конечно, издали, - памятник Линкольну. Говорят, в Вашингтоне и в окрестностях Вашингтона много мест, куда можно пойти. Они не будут там в маленькой тюрьме. Нет, там будет маленькая школа и место, где жить.

Послушайте, разве это не будет намного лучше - встреча ребенка с его отцом, чью любовь к сыну никто не может поставить под сомнение? Отец одержим любовью к сыну, очень любит ребенка жена Хуана Мигеля, у которой были с Элианом превосходные отношения, это видно из разговоров; братик Элиана, которого он обожал; двоюродный брат, с которым играл больше всего, и 12 самых близких к нему школьных товарищей.

Позвольте вам сказать, что когда несколько дней назад состоялся разговор с родственниками, двенадцать родителей двенадцати детей безо всяких колебаний согласились, чтобы их дети поехали туда с учительницей. Не то что они узнают об этом сейчас, они прекрасно знают об этом, у них есть паспорта, одежда, обувь, у них есть все, и самолет, конечно, тоже готов. Как только адвокат скажет, что все урегулировано, они вылетят туда.

Скажу вам больше: кое-кто из тех других, кто находится здесь, тоже поедет, так что не рассчитывайте на них для круглого стола - это предстоит еще решить, но все готовы; а может быть, они выступят оттуда, некоторые из них, и передадут вам непосредственно сведения о здоровье и о состоянии духа Элиана. Мы не хотим никоим образом делать такие подлости, которые делали они, и использовать ребенка для рекламы, ничего подобного.

Мы уже сказали, что, когда этот ребенок вернется, здесь никого не будут мобилизовать. Его будет встречать только семья. Врачи скажут, надо ли ему будет провести несколько дней здесь, когда он сможет посещать школу, потому что ребенку не все равно, куда ходить, - в маленькую школу на 12 учеников или в большую школу.

Несомненно, надо будет подготовить не только школу, но и все население Карденаса. Но такая форма адаптации представляется великолепной.

Решение сейчас в руках правительства Соединенных Штатов. Мы надеемся, что в угоду родственникам они сегодня не дали никакого обещания, что ребенок будет ждать в этом аду полтора или два месяца и это возможное обращение в верховный суд, - на случай, если они решатся, потому что у них на пути достаточно препятствий; теперь они действуют только силой, живут угрозами, шантажом, хотят обязать правительство применить силу.

Говорят о его перевозе на Кубу; нет, не надо немедленно перевозить его на Кубу, нет! - не надо организовывать забастовки в аэропорту!

В этом знаменитом интервью, данном представителям печати, они говорили о стенах; да, посмотрим, какие стены они имеют в виду. Возможно они думали, что стена была здесь; но стена там, она открывается лишь для того, чтобы принять тех, кто нарушает законы, ставя под угрозу жизнь стольких людей. Те, кто погибает, погибает на этой стене, которую они искусственно создали. Посредством незаконных формул они привезли ребенка за тамошнюю стену, где не уважают абсолютно ни одного из его прав.

И Хуан Мигель, и даже дети из школы Элиана готовы ради Элиана перешагнуть ту стену, перешагнуть законно и конструктивно.

Я говорил о гарантиях. У них есть те же гарантии, какие были у Императори: мораль, правота, права, правда и, кроме того, гарантия неприкосновенности нашего Отдела интересов в Вашингтоне и резиденций сотрудников нашего Отдела интересов. И когда они будут находиться там, мы посмотрим, что произойдет, если они захотят принудить кого-либо силой; быть может, им придет в голову пригласить их на заседание одного из этих комитетов; ну, тогда проблемы возникнут у них, а не у приглашенных на заседание комитета, потому что я уверен, что если Хуана Мигеля вызовут на одно из этих садистских заседаний, в той стране будет немало законодателей и порядочных людей, которые будут его сопровождать, и его консультант также будет с ним; тогда в любом случае это будет их головная боль, поскольку им не за что уцепиться, у них нет ни соломинки.

Хуана Мигеля не могут там арестовать, ничего подобного, потому что с Хуаном Мигелем, с ним и с ребенком, чувства 11 миллионов кубинцев, а 11 миллионов кубинцев так просто не арестуешь. Это настоящее безумие, и я даже не думаю, что существует подобный риск.

Теперь посмотрим, что они скажут, примут или нет эти условия, при которых права ребенка будут уважаться и он получит возможность находиться с людьми, на глазах которых он рос, которые воспитали его, научили его рисовать. Посмотрите только, как поразительно рисует этот ребенок, а он научился рисовать в подготовительном классе.

То, что показали там, - всего лишь пример качества образования, существующего в нашей стране, и качества наших учителей, способных обучать и даже готовых отдать жизнь за своего ученика, в том духе солидарности, какой выразили родители детей. А дети наверняка будут очень рады встретиться там с Элианом, и у правительства уже не будет проблем, ни у кого не будет проблемы с тем, что ребенка пошлют на Кубу, в ад. Нет, там, в вашингтонском раю, но только с учителями, с врачами, с психологами и его маленькими товарищами, в соответствующих условиях, чтобы этот ребенок не продолжал болеть, а начал немедленно восстанавливать свое здоровье.

Так ставит вопрос Хуан Мигель, его семья, и так ставлю вопрос я здесь, от имени нашего народа.

Большое спасибо.

(Аплодисменты)